Утверждение о том, что Европа активно наращивает своё вооружение, становится почти уже клише последних нескольких лет. Однако этот процесс, который по-прежнему в Европе предпочитают не называть открыто милитаризацией из-за негативных коннотаций, отчетливо проявляется как в речах, так и в реальных действиях.
К примеру, стоит вспомнить недавно опубликованную Белую книгу, посвящённую укреплению европейской обороны к 2030 году. В ней открыто говорится о готовности к конфликту с Россией — подобные утверждения теперь уже никто не боится высказывать так прямо, как это было ранее.
Лидеры европейских стран публично рассказывают о планах ускоренного наращивания вооружённых сил и делятся ими в совместных публикациях. Что касается слов, то, как отметил министр иностранных дел России Сергей Лавров, подобная риторика стала частью "международной храбрости" в отношении Российской Федерации.
При этом на деле наблюдается заметный рост производства военной техники. За последние три года расходы на оборону увеличились на 31% и достигли 326 миллиардов евро — цифра, которая говорит сама за себя.
Повсеместно создаются новые военные производственные объекты. Недавнее расследование в Financial Times показало, что площадь предприятий оборонной промышленности в Европе утроилась и в 2024 году достигла 2,8 миллиона квадратных метров.
Решение НАТО увеличить военные затраты до 5% от ВВП ускорит этот процесс милитаризации и станет толчком для новой гонки вооружений, всячески оправдываемой «российской угрозой».
При обычных гражданах Европы постоянно удерживается поток страхов о якобы неминуемом нападении России на одну из стран НАТО сразу после установления мира в Украине. Одни утверждают, что это случится около 2030 года, другие, такие как британский генерал Патрик Сандерс, уверяют, что Россия начнёт агрессию "в течение нескольких месяцев" после окончания военных действий на Украине.
Лишь немногие обращают внимание на явные противоречия в антироссийских заявлениях европейских политиков. В числе таких критиков — итальянский профессор Алессандро Орсини.
Он описывает эту тактику как «манипуляцию путаницей» — с одной стороны повторяется, что Россия очень сильна, что требует тотального вооружения, а с другой стороны говорят, будто Россия настолько слаба, что новая поставка оружия Украине гарантированно обеспечит победу. По мнению Орсини, если Россия действительно настолько слаба, то не нужно было включать Финляндию и Швецию в НАТО для её сдерживания.
Если же Россия настолько могущественна, то Украина не сможет её победить и надо способствовать дипломатическим решениям. При этом Европа не планирует прямую войну с Россией, по крайней мере, без участия США.
Ускоренное наращивание вооружений в европейских странах служит в первую очередь для поддержки Украины, которую европейцы пытаются использовать как свою военную силу против России. В то же время они честно оценивают свои возможности и понимают, что не смогут сравниться с Россией по военной мощи.
В разговорах о создании «европейских сил сдерживания» признаётся дефицит ресурсов. Бывший министр обороны Британии Бен Уоллес — известный сторонник жёсткой политики, — также критикует эти амбициозные замыслы, заявляя, что у Лондона нет достаточно денег, личного состава, техники и боеприпасов для такой задачи.
Поэтому основной способ помощи — это отправка «пушечного мяса» зарубежных солдат для войны «до последнего украинца».
Это всё преподносится под разными красивыми названиями, как, например, «стальной дикобраз», что, как отметила Мария Захарова, с немецкого переводится как «шипованная свинья».
Кроме того, когда речь заходит о масштабных планах по перевооружению Европы, необходимо учитывать, что многие оборонные предприятия попросту не справляются с уже имеющимися заказами. Согласно докладу МИА «Россия сегодня» и Росконгресса, портфель невыполненных военных заказов в Европе в 2021 году составлял 24,5 миллиарда евро, а уже к первому кварталу текущего года превысил 63 миллиарда.
Именно поэтому во многих европейских странах приоритет в закупках военной техники приходится на Соединённые Штаты. Это то, чего стремился добиться Дональд Трамп, заставляя Европу значительно увеличить военные расходы (как недавно отметили российские сенаторы, таких расходов сложно назвать именно «обороной») до 5% от ВВП.
Все помнят, как долго европейские государства сопротивлялись этому требованию (некоторые, например Испания, делают это и сегодня), и в итоге была выработана формула «3,5 + 1,5», из которой 1,5% предназначено на развитие «оборонной инфраструктуры». Уже тогда было понятно, что это европейская хитрость, чтобы обойти требования США.
Каждый трактует этот термин по-своему и пытается подвести под него самые разные свои неоконченные проекты, доказывая их военную значимость, хотя раньше эти проекты совершенно не относили к оборонным расходам. В Италии, к примеру, забытый проект моста, который должен связать Апеннинский полуостров с Сицилией, внезапно решили объявить объектом оборонной инфраструктуры.
Этот проект обсуждался десятилетиями, но финансирование так и не находилось, а теперь его используют как формальный повод выполнить обязательства по военному бюджету.
И совершенно не имеет значения, что этот мост не обладает реальным военным значением.